— Нет… — Ведерников дернулся, но этим только сделал еще хуже. Себе, ественно, хуже. — Ни в коем случае…Поговорить хочу… Правда. Отпустите.

— Мммм… Ну, ты имей в виду, Игорек. Мне терять нечего. Если что-то в нашем разговоре пойдет не так, без малейших сомнений сломаю тебе шею. Это не очень сложно, на самом деле. Думаю, ты достаточно умен, чтоб понимать, мои слова — не блеф.

Убрал руку, потом ногу. Ведерников, закряхтел, поднимаясь на колени. Потряс башкой.

— Что ж Вы такой нервный, Максим Сергеевич…

Он повернул шею сначала в одну сторону, потом в другую, убеждаясь, что там все осталось на месте.

— Работа у меня такая. Нервная. Идем на лавочку. Задолбался я сидеть в кустах, как извращенец. Еще и в твоей компании. До конца жизни потом не отмоешься, если что. Твоей жизни.

Я поднялся на ноги, отряхнул брюки, на которые прицепились листья и трава, а потом пошел к скамейке.

Ведерников тяжело сопел за моей спиной. Ну, хоть кто-то меня слушается, а не устраивает демарши неповиновения.

Я сел на лавку. Игорек пристроился рядом.

— Ничего, что мы вот так? В открытую? — Он повертел башкой, осматриваясь по сторонам. — Думал, важно соблюдать конспирацию.

— Ничего. Все, кого это могло удивить или обеспокоить, смылись куда-то в неизвестном направлении. Если, конечно, верить твоему рассказу и моим глазам. Итак… Комарова привела в чувство Белобрысого.

— Белобрысого? — Игорь Леонидович на секунду завис, уставившись на меня непонимающим взглядом, — Аааа… Вы про Вадима? Ну, да. Главное, так умело…Я удивился, честное слово. Просто хлоп, шлеп, раз — и все. Он очнулся. Их разговора я не слышал, потому что был далеко. Подобраться не мог. Слишком опасно. Не знаю, в курсе ли Вы. Это Вадим… Он очень опасный человек. И знаете, что интересно. Они знакомы. Комарова с Вадимом. Это точно. Может, не близко. Дружеской атмосферы я тоже не заметил. Однако, Комарова точно его знает. Она прямо будто отругала Вадима. Понимаете? На самом деле, говорила строго, как начальство. Это очень, очень странно.

— Ну, вот. Наконец-то мы переходим к главному. — Я усмехнулся и покосился на Ведерникова. — Вы хотите со мной о чем-то поговорить, Игорь Леонидович? Правильно? Дело не только в Комаровой и Вадиме. Вы поэтому задержались на работе? Меня ждали, а я весь день отсутствовал. Вы решили подождать еще. Потом вышли с завода и заметили Комарову. Это, думаю, правда. Самое интересное, мы с Вами удивительным образом разминулись. Я тоже там был, только если Александра Сергеевна попалась Вам на глаза за пределами проходной, я в этот момент был внутри. Ставил машину на место. Но, как видим, эта случайность сыграла на руку нам обоим. Очень надеюсь на Ваше благоразумие и на то, что сейчас Вы расскажите мне что-нибудь интересное.

— Интересное… — Ведерников больше не выглядел довольным. Наоборот. Он был похож на сдувшийся воздушный шар. Его лицо вытянулось и как-то погрустнело. — Наверное, да. Вам это будет интересно. Но прежде, уж извините за наглость, мне нужны гарантии.

— Ну, Вы даете… — Я покачал головой. — Про наглость очень верно подмечено. Какие гарантии?

— Расскажу Вам все. По крайней мере все, что знаю. Но Вы должны пообещать, двух людей защитить.

— Двух? Это Вас и Филатову? — Я даже не стал рассматривать другие варианты. Тут и дураку понятно, о ком идет речь.

— Да. Но взамен я дам Вам информацию. И еще… — Ведерников замялся. — Ниночка на знает о том, что я решил поговорить с Вами. Ей не нужно об этом знать. Так лучше. Она не поймет.

— Слушайте, сложно говорить что-то наверняка, если я понятия не имею, о чем пойдет речь. Давайте так… Вы рассказывайте, а я пообещаю сделать все, что в моих силах.

— В принципе, этого достаточно. — Ведерников вздохнул, а потом набрал воздуха в грудь и начал говорить.

Глава 4

В которой заходит речь о Калинине, но это не касается еще меня

Нине Ивановне казалось, что проблемы, которые валятся на ее голову, как из рога изобилия, не закончатся никогда. Только разберешься с одним, уже появляется другое. Теперь к Вадиму, который вороном кружил рядом, к Игорю с его в разы увеличившейся мнительностью, к Мальцеву, который так не вовремя решил закончить их отношения, добавился еще Калинин.

С Калининым история вышла неожиданная, пожалуй, даже удивительная.

Началось все, как и было прежде, из-за Маркова. Когда он полностью озвучил план, который Ниночке предстояло реализовать, она, в принципе, была непротив. По сути ей требовалось лишь проведать супругу Маслова и пригласить ее на дачу. Остальное, как сказал Вадим, Ниночки не касается. А раз не касается, соответственно, знать ей ничего не нужно. Это уже сама Ниночка решила. Она вообще всеми фибрами души надеялась, что их история с Марковым подходит к концу. Он стал появляться реже и это обнадеживало. Глядишь, совсем отцепится. Чувств у Нины Ивановны не осталось к нему никаких. Хотя… Пожалуй, одно все-таки чувство имелось. Ненависть. Она ненавидела Вадима сильнее, чем когда-то любила.

В любом случае, Нина Ивановна искренне верила, что так и будет. Что ее встреча с Масловой станет финальным делом, которое ей поручил Вадим. Филатовой даже стало почти хорошо от этих мыслей. Пока к ней не явился Ведерников. С красным лицом, дрожащими руками и глазами навыкате. Он часто дышал, как собака, полбежавшая не один километр.

— Господи, Игорь…что случилось? — Филатова, которая открыла дверь позднему гостю, посторонилась, пропуская друга в квартиру.

В принципе, у нее и выбора не было. Ведерников так трезвонил в дверь, что если бы не отозвалась Нина Ивановна, сто процентов отозвались бы соседи. А они и так Ниночку сильно не любят. Считают высокомерной дрянью. Она слышала именно такое высказывание от одной из теток, живущих в подъезде.

Нина только приготовилась ко сну. Ей настолько все надоело, особенно Марков со своими угрозами, что она плюнула на растущие, словно снежный ком проблемы, налила себе вина, потом сходила в ванную, надела ночную сорочку и решила, пусть идут к черту. Все. Сейчас надо выспаться

Хотя бы одну ночь просто выспаться. Отключить голову и провалиться в спасительный сон. Иначе так можно действительно сойти с ума.

Но…Судьба распорядилась иначе.

Игорь прямо как был, в обуви, пробежал на кухню, открыл шкафчик, вынул бутылку водки и стакан. Налил, а потом без слов, не закусывая, опрокинул алкоголь в себя родного. Поморщился. Выдохнул.

— С ума, что ли, посходили все…– Филатова подошла, схватила бутылку и собралась ее спрятать обратно. — Ты не пьешь, Игорек.

— Дай. — Ведерников вцепился в водку, а потом вообще вырвал ее из рук Филатовой. — Мне надо. Потому что это — полная жопа. Нет…не жопа…Это полный пиз…ц.

Нина Ивановна тому факту, что Игорь ругается матом, удивилась ещё больше чем факту, что он пьет. Просто у Ведерникова была мания. Он почему-то верил, будто выражаются нецензурными словами только различные неблагонадежные элементы. Причем перемкнуло его не так давно. Ниночка прекрасно помнила, как по молодости Игорь мог и самогона лупануть, нечасто, но все же. Да и крепко выругаться тоже мог. А потом, Ведерникова как подменили. Он категорически отказался от алкоголя и никогда не выражался матерными словами. Сказал, мол, не хочет быть похожим на всяких уродов. Нина не до конца поняла, о чем он говорил.

Но вот сейчас Ведерников и пил, и ругался, а это говорило лишь об одном. Игорь явно пребывает в состоянии близком к истерике. Даже, наверное, к панике.

— Он хочет, чтоб я ее убил. — Выдал вдруг ниночкин друг, а потом плюхнулся на табуретку и горько заплакал, размызвая по лицу слезы.

Нина Ивановна мужских истерик никогда не любила. Потому что истерики — прерогатива женщин. Но Игоря это не касалось. Он для Филатовой был, словно младший брат, которому позволительны слабости.

Конечно, Ниночка прекрасно знала, как Ведерников к ней относится на самом деле. Сложно не заметить фанатичную влюбленность со стороны человека, который постоянно рядом. И конечно Ниночка понимала, что тем, единственным разом, когда позволила Игорю больше, чем другу, она дала парню надежду. Но…Ниночке, если честно, было плевать. Просто несколько лет назад, когда она пришла к Ведерникову, хотелось, чтоб кто-то ее обнял, утешил и полюбил. По-настоящему. Поэтому, да. Переспала. И что? А если Игорь не в состоянии отличить минутную слабость от чувств, так это ведь не Ниночкина проблема. Это — проблема самого Игоря. Да и если в целом смотреть на всю ситуацию, наличие человека, который ради нее готов на все, Филатову очень даже устраивало.